Govinda

ГЛАВА 18

Санджая сказал:

1-7 На сына твоего Юютсу, который (один) двинулся против огромного войска, стремительно напал Улука (88), прокричавший ему: «Стой! Защищайся!» Тогда Юютсу, о царь, остроконечною стрелой ударил Улуку, словно Индра своею ваджрой - гору. А Улука, распалясь гневом, сперва «подковообразной» стрелой перерубил лук твоего сына, а потом «ушастой» поразил его самого. Отбросив сломанный лук, Юютсу, глаза которого налились кровью от гнева, взял другой, еще более огромный и мощный. И вот поразил он сына Шакуни шестьюдесятью стрелами, затем тремя настиг его возничего, а затем опять его самого. А Улука, поразив его двадцатью златоизукрашенными стрелами, потом срубил средь битвы, разгневанный, его золотое знамя. То великое, огромное знамя, древко коего было разрублено, упало, златоблещущее, на землю перед колесницей Юютсу.

8-11 Увидев, что знамя его сокрушено, Юютсу воспылал гневом и поразил Улуку пятью стрелами в середину груди. А Улука, о почтенный, широколезвийной, омоченной в масле стрелой в один миг снео голову его возничему, о достойнейший бхарата! Затем он поразил четырех коней и пятью (стрелами) - его самого. И, тяжко раненный могучим (противником), тот перешел на другую колесницу. Одолев его в битве, о царь, Улука поспешно двинулся затем против панчалов и сринджаев, разя их острыми стрелами.

12-16 А сын твой Шрутакарман в одну долю мгновения хладнокровно лишил Шатанику его коней, возничего и колесницы, о великий царь! Стоя на (изломанной и) оставшейся без коней колеснице, могучий Шатаника, пылая гневом, метнул боевую палицу в сына твоего, о почтенный! Сокрушила она в прах колесницу, коней и возничего и стремительно ушла в землю, будто бы прорвав ее, о бхарата! Оставшись без колесниц, оба те героя, возрастители славы рода Куру, измученные битвой, не сводя глаз друг с друга, отступили. Сын твой, пребывая в смятении, взошел на колесницу Вивитсу, а Шатаника поспешно поднялся на колесницу Пративиндхьи.

17-23 Свирепый Сутасома поразил острыми стрелами Шакуни, но тот не дрогнул, как гора (не дрогнув, принимает на себя падающий) водный поток. Увидев этого заклятого недруга своего отца (89), Сутасома окутал его многими тысячами стрел, о бхарата! Но ловко владеющий оружием, сражающийся многими различными способами, всегда уверенный в победе Шакуни тотчас рассек средь битвы все те его стрелы своими. Отразив в том бою острыми стрелами все стрелы (противника), преисполненный ярости (Шакуни) ранил затем тремя стрелами Сутасому. Тот великий герой, твой шурин, рассек стрелами в куски коней, знамя и возничего (Сутасомы), так что все присутствующие издали громкий крик. Тот стрелок из лука, чьи кони были убиты, стяг срублен, колесница разрушена, взяв в руки превосходнейший лук, сошел с колесницы наземь и стал (пешим) пускать златооперенные, на камне заточенные (стрелы), о почтенный! И те рои стрел, словно рои насекомых, окутали огромную колесницу твоего шурина.

24-29 Но и при виде тех устремленных на его колесницу (стрел) не дрогнул сын Субалы; все их многославный (герой) сокрушил роями собственных стрел. Все присутствовавшие там воители, а также пребывавшие в небе сиддхи с удовлетворением взирали на невероятный, удивительный подвиг Сутасомы, который, будучи спешенным, сражался с тем царем (Шакуни), стоявшим на колеснице. Своими острыми, стремительными, гладкими и прямыми стрелами царь (Шакуни) разбил в щепы его лук, а также колчан. Он, чей лук был разрублен, с громким кличем воздел тогда средь битвы меч цвета голубого лотоса или камня вайдурья, с рукоятью из слоновой кости. И этот (меч), светлый как чистое небо, (меч), которым размахивал многомудрый Сутасома, казался подобием (смертоносного) Времени. Могучий и искусный Сутасома, вооруженный мечом, начал стремительно перемещаться (по полю), тысячекратно выполняя двадцать четыре различных боевых маневра, о великий царь!

30-32 Принялся доблестный сын Субалы пускать в него стрелы; но тот все их, на него устремленные, рассек своим превосходнейшим мечом. Исполнившись ярости, губитель вражеских героев, сын Субалы, (вновь) послал в Сутасому стрелы, подобные ядовитым змеям, о великий царь! Но тот, наделенный столь же великолепной доблестью, что и Таркшья (90), являя в битве исключительную ловкость, благодаря своей отваге п умению и те (стрелы) также рассек мечом.

33-37 Тут, о царь, (Шакуни) острейшей «бритвообразной» стрелою перерубил (Сутасоме), который в этот миг обходил его круговым маневром, его сверкающий меч. И, рассеченный, тот превосходный меч упал на землю, а часть его с рукоятью осталась в руке у беспомощного (Сутасомы). Великоколесничный боец Сутасома, увидев, что меч его сломан, отступил на шесть шагов назад, а затем метнул обломок (в своего противника). И тот (обломок меча), изукрашенный золотом и алмазами, перерубив лук того великого духом (героя) вместе с тетивою, стремительно врезался в землю. Тогда Сутасома перешел на великую колесницу Шрутакирти. А сын Субалы вооружился новым грозным, неотразимым луком и двинулся на воинство Пандавов, истребляя многочисленные сонмы недругов.

38-40 При виде того как бесстрашно разъезжает (на колеснице) по полю брани сын Субалы, воины армии Пандавов подняли громкий крик, о владыка народа! Все видели, как теснит эти отменно вооруженные, великие, гордые рати преисполненный духовного величия сын Субалы! Как Царь богов сокрушил некогда полчище дайтьев, так, о царь, истреблял Саубалея войско Пандавов!

41-49 Крипа, о царь, противостал в той битве Дхриштадьюмне; так шарабха в лесной чаще противостоит в схватке гордому слону. И Паршата, которому преградил путь могучий сын Готамы, не мог сделать более ни шага вперед, о бхарата! Видя (гигантское) тело Гаутамы, воздвигшееся перед колесницей Дхриштадьюмны, все существа исполнились ужаса в предчувствии неизбежной гибели. Пав духом, всадники и колесничные бойцы говорили (один другому): «Этот превосходнейший из людей, преисполненный ратного пыла, высокий помыслами, искушенный во владении волшебным оружием сын Шарадвана весьма разгневан из-за гибели Дроны! Посчастливится ли ныне Дхриштадьюмне в схватке с сыном Готамы? И спасется ли вся эта великая рать (наша) от грозной опасности? Не погубит ли всех нас, собравшихся здесь, этот брахман? Тот, кто принял на виду у нас столь грозный, подобный Губителю (Яме) облик, будет, несомненно, действовать в битве по примеру сына Бхарадваджи. Наделенный доблестью и проворством рук, владеющий всевозможным оружием наставник, когда он обуян гневом, всегда побеждает в битве! А Паршата сегодня как будто весьма нерасположен биться!» - такие и всяческие прочие слова говорили воины твоей и вражеской армий.

50-54 Крипа, сын Шарадвана, задыхаясь от ярости, осыпал (стрелами) недвижно стоящего Паршату и поразил его во все средоточия жизни, о царь! У того, пораженного в схватке великим Гаутамой, помутилось сознание, и не знал он, что еще ему предпринять в этой величайшей пз битв. Тогда обратился к нему возничий: «Не изменило ли тебе твое счастье, о Паршата? Прежде я не видал, чтобы в битве тебя постигла когда-либо такая неудача! Только игрою судьбы эти смертельно разящие стрелы, которые пустил в тебя, целясь в самые средоточия жизни, величайший из брахманов, не погубили тебя! Я лучше поверну сейчас колесницу назад, как речной поток обращается вспять от океана (91); думается мне, что этот брахман, сокрушивший твою доблесть, неуязвим!»

55-60 Тут Дхриштадьюмна, о царь, медленно произнес такие слова: «Помрачено сознание мое, любезный, тело покрылось потом; смотри, я весь дрожу и цепенею (от страха)! Избегая на поле битвы этого брахмана, езжай неспешно туда, где находится Ачьюта! Только подле Арджуны либо Бхимасены буду я в безопасности средь этой битвы, таково мое твердое мнение, о возничий!» И вот, погоняя коней, возничий повез его туда, где великий лучник Бхима вел бой с воинами твоей стороны, о великий царь! А сын Готамы, увидев, что колесница Дхриштадьюмны отъезжает, пустился тогда в погоню, осыпая его сотнями стрел, о почтенный! То и дело дуя в свою раковину, тот губитель недругов гнал перед собой убегающего Паршату, словно Махендра - Шамбару!

61-63 Сын Хридики, осыпая (противника) насмешками, противостал в битве Погубителю Бхишмы (92), неодолимому Шикхандину. А Шикхандин, сойдясь с тем великоколесничным бойцом из рода Хридиков, поразил его пятью острыми широколезвийными стрелами в ключицу. Но великоколесничный боец Критаварман, разгневавшись, ударил в него шестьюдесятью стремительными стрелами, а затем с усмешкой еще одною перерубил его лук, о царь!

64-70 Тогда, взяв новый лук, могучий сын Друпады прокричал в гневе Хардикье: «Стой! Защищайся!» И послал он в него девяносто златооперенных, остро отточенных стрел, о Индра царей; но все они отскочили от панциря (Критавармана). Видя, что стрелы его пропали зря и попадали на землю, могучий Шикхандин наиострейшей стрелою с подковообразным наконечником рассек (сопернику) лук. Затем, разгневанный, восемьюдесятью стрелами поразил он (Критавармана), чей лук был рассечен и который уподобился теперь быку с обломанными рогами, в руки и грудь. Жестоко израненный стрелами, Критаварман, распалясь гневом, взял новый лук со множеством стрел и вонзил те превосходнейшие стрелы в плечи Шикхандина. Со стрелами, вонзившимися в плечи, Шикхандин воссиял красою, словно огромное дерево с простертыми цветущими ветвями. Те двое, жестоко друг друга разящие, обильно залитые кровью, являли собой величественное зрелище, словно два бьющихся рогами быка.

71-76 Напрягая все силы для того, чтобы сразить друг друга, те два великоколесничных бойца тысячами выписывали по полю на своих колесницах всевозможные фигуры. Критаварман, о великий царь, поразил в этой битве Паршату семьюдесятью острыми, заточенными на камне, златоопереннымя стрелами. А потом превосходнейший из бойцов Бходжа поспешно послал в Шикхандина (еще одну) грозную, смертельно разящую стрелу. И у того, пораженного ею, помутилось сознание, о царь; лишившись чувств, он ухватился что было сил за древко своего знамени. Израненного стрелами Хардикьи, то и дело тяжко вздыхающего, того превосходнейшего среди колесничных бойцов вывез из битвы его возничий. И когда был побежден отважный сын Друпады, то все воинство Пандавов, разимое со всех сторон, обратилось в бегство, о владыка!

Такова в «Книге о Карне» великой «Махабхараты» восемнадцатая глава.