Govinda

ГЛАВА 30

Санджая сказал:

1-6 Принудив царя мадров, смирителя недругов, к молчанию, я Радхея сказал ему, о великий царь, еще и такие слова: «Чего бы ты тут ни наговорил, о Шалья, в пример мне и в поучение, - никогда твои слова не смогут вселить в меня страх во время битвы! Если все боги во главе с Васавой сразятся со мною, то и им не устрашить меня: куда там Партхе с Кешавой! Так могу ли я испугаться всего-навсего слов! Если кому-то ты и можешь внушить среди битвы боязнь, то знай: это не я, а другой! Ты дерзко оскорбил меня - в этом сила человека ничтожного! Ты, злоумный, не можешь равняться со мной достоинствами, потому и предаешься безудержной похвальбе! Не для того был рожден Карна, о почтеннейший, чтобы в этом мире (перед кем-либо) испытывать страх! Нет, я явился на свет для доблести и славы!

7-13 Слушай внимательно, о владыка народа мадров: вот что было некогда в моем присутствии рассказано царю Дхрита-раштре. Брахманы развлекали Дхритараштру рассказами о разных диковинных странах и о царях минувших времен. И вот один достойнейший, преклонных лет дваждырожденный, рассказывавший всяческие были о давних временах, такими словами поносил мадров и страну бахликов: «Тех, что обитают вне пределов Химавана, в удалении от Ганги, Сарасвати, Ямуны и Курукшетры, между пятью реками, при которых шестая - Синдху (158), нечистых, стоящих вне дхармы бахликов следует (всячески) избегать! Смоковница, именуемая Говардхана, и площадь-перекресток под названием Субханда - вот что у них прямо при входе на царский двор (159), это я помню о юных лет! С некоторой очень важной целью жил я среди бахликов; потому и известны мне их обычаи, что я сам жил вместе с ними!

14-18 Город зовется Шакала, река, текущая с гор, - Апага, сами бахлики зовутся джартиками, их образ жизни весьма предосудителен. Они пьют крепкие напитки из зерна и патоки, едят говядину с чесноком, лепешки с мясом и плодами ватья. Им чужды принципы добродетели. Умащенные, украшенные венками, они, напившись допьяна, хохочут, поют и, скинув одежды, пляшут с женщинами у стен города и домов, у всех на виду 16°. Голосами, подобными реву ослов и верблюдов, распевают они во хмелю ругательные песни, называют друг друга (грубыми) словами, ведут пьяные беседы. (Жены их), когда погибнет их супруг и господин, не плачут «Ах, убит, ах, убит!», а пляшут, глупые (161); и даже в дни парванов не блюдут они никаких обетов! (162).

19-26 Говорят, один из надменных знатных бахликов жил одно время в Куруджангале и, невеселый, пел (такую песню): «Пышнотелая, нежная дева в тонкой шерстяной шали вспоминает, верно, засыпая, меня, бахлику, оставшегося в стране куру! Переправившись через реку Шатадруку, через милую сердцу Иравати, я вернусь на родину и увижу прекрасных женщин ее с большими «раковинами» (163), светлокожих дев с глазами, удлиненными пламенно-алым мышьяком, подчерненными сурьмою с горы Трикакуд (164), милых взору, шаловливых, облаченных в одни лишь шкуры ланей! Под звуки труб, литавр и барабанов, под рев ослов, верблюдов и мулов, на приятных тропинках в рощах деревьев шами, пилу и ка-рира я счастливо соединюсь с хмельными (красавицами) (165), что вкушают сладкие лепешки и ячменные хлебцы, запивая пахтаньем! Когда же (вновь), утвердив свою власть на дорогах, нападем мы на путников, по-разбойничьи сдерем с них выкуп и, превосходя числом, изобьем (166)?!» Какой здравомыслящий человек решится после этого прожить хоть и малый срок среди презренных, злоумных вратьев - бахликов!»

27-33 Так говорил тот брахман о безрассудном поведении бахликов, коих и заслуг, и греха шестая часть принадлежит тебе (167)! И послушай, открою тебе, что тот благочестивый брахман еще рассказал о диких бахликах! «В многолюдном городе Шакале каждую четырнадцатую ночь темной половины месяца ракшаси поет, ударяя в барабан (168): «Когда же вновь заведут громкие песни в Шакале, насытившись говядиной, напившись хмельного гауды?» Наряженные, вместе с пышнотелыми, светлокожими женщинами они пожирают в обилии баранину, заедая луком и (клубнями растения) гандуша (168). «Те, кто не едят свинины, говядины, птицы, мяса ослов и верблюдов, а также баранины, - зря живут на свете!» - так, опьянев от вина, приплясывая, поют и стар и млад из жителей Шакалы. Откуда же взяться среди них благонравию?!»

34-37 Помни об этом, Шалья! Но я еще поведаю тебе и то, что рассказывал нам другой брахман в собрании куру: «Где стоят леса дерева пилу, где текут пять рек: Шатадру, Випаша, третья - Иравати, Чандрабхага, Витаста и рождают шестую - Синдху, там лежат земли, именуемые Аратта. Не следует посещать эти страны, где уничтожена дхарма (170), (страны) вратьев, дасамиев, видехов, не совершающих жертвоприношений! Говорится в шрути, что ни боги, ни питары, ни брахманы не приемлют приношений осквернивших дхарму бахликов!»

38-40 И еще говорил в собрании праведников премудрый брахман: «Не испытывая отвращения, едят бахлики из деревянных и глиняных блюд, из таких, к которым прилипла ячменная каша, даже из вылизанных собаками (171) и другими животными. Бахлики пьют овечье, верблюжье и ослиное молоко (172), едят изготовленные из него продукты. Рожденных от противозаконных браков, диких, приемлющих любую пищу, любое молоко бахликов, зовущихся араттами, мудрому следует избегать!»

41-47 Знай все это, о Шалья! Но я еще поведаю тебе, что говорил другой достопочтенный брахман в собрании куру: «Испив молока в Югандхаре, пожив в Ачьютастхале, омывшись в Бху-тилае, - как можно попасть на небо (173)? Там, где, выходя из гор, текут пять рек, обитают бахлики, зовущиеся араттами. Не подобает арию задерживаться у них даже и на два дня! В (реке) Випаша живут двое пишачей: Бахи и Хлика. Бах-лики - это их порождение, а не творение Праджапати (174)!» «Караскаров, махишаков, калингов, живущих в лесах кикатов, каркотаков, вираков (175) и (всех), следующих дурным обычаям, должно избегать!» - так сказала некая ракшаси, привесившая к поясу огромные ступки и совершавшая ночной обряд в доме из дерева шами, одному паломнику к тиртхам. Те земли зовутся Араттой, народ зовется бахликами, васати и синдху-саувирами; они в большинстве своем достойны лишь презрения».

48-56 Знай все это, о Шалья! И выслушай с должным вниманием то, что я еще скажу тебе! Некогда один брахман явился гостем в дом искусного ремесленника и, будучи удовлетворен обходительностью хозяина, сказал ему: «Долгое время жил я в одиночестве на вершине Химавана. Многие видел страны, где (следуют люди) множеству различных дхарм. Не отвергают народы эти ни одной из дхарм, и у всех у них на устах дхарма, возвещенная постигшими суть Вед (мудрецами). Постоянно скитаясь по странам, где процветают различные дхармы, пришел (я) в страну бахликов и увидел: там тот, кто был брахманом, становится кшатрием, а вайшья или шудра из бахликов становится цирюльником, потом тот, кто был цирюльником, становится вдруг брахманом, а бывший дважды-рожденным может стать у них даже рабом! Из всего рода один у них становится брахманом, все же остальные делают, что захотят (176): ну не безумцы ли все эти гандхары, мадраки и бахлики! Все то, что на всей земле, как я убедился в странствиях моих, считается ведущим к противному дхарме смешению (варн), у бахликов, наоборот, (принято за правило)».

57-66 Знай все это, о Шалья! Но я, впрочем, передам тебе слова и еще одного брахмана, осуждающие бахликов: «В давние времена, говорят, одну добродетельную женщину из Аратты похитили разбойники. Поправ закон, они (насильно) овладели ею, и она предала их проклятию: «За то, что вы мною, юной, замужней, беззаконно овладели, да станут все женщины в семьях ваших потаскухами! И никогда, о худшие из людей, не искупить вам греха того, что вы надо мной содеяли (177)!» Куру и панчалы, шальвы, матсьи и наймиши, косалы, кашийцы, анги, калинги и магадхи, чедийцы - все эти избранные народы познали извечную дхарму. И во всех почти странах есть праведники, кроме, разве, таких, где обитают (народы), вовсе уж чуждые (дхарме). У всех избранных народов - от матсьев до куру-панчалов, от наймишей до чедийцев - праведники живут, следуя древней дхарме; исключение составляют нечестивые мадры и жители Пятиречья. Зная это, при беседах о дхарме не раскрывай даже рта, будто ты нем, о Шалья! Ведь ты - царь и защитник этого народа, шестая часть их заслуг и прегрешений принадлежит тебе! Впрочем, тебе причитается, скорее, шестая часть одних только грехов: ведь ты их не защищаешь! Лишь царь - защитник народа вкушает благой плод, а ты его недостоин. В давние времена, когда еще во всех странах люди чтили вечную дхарму, Прародитель, понаблюдав, как следуют дхарме жители Пятиречья, с отвращением воскликнул: «Срам!» Даже в век Крита, когда все варны строго следовали своим дхармам, Прародитель счел дурной дхарму нечистых в поступках вратьев-дашамиев, жителей Пятиречья, не смог одобрить ее».

67-71 Знай все это, о Шалья! Но я поведаю тебе еще и о том, что сказал, погружаясь в воды озера, ракшаса по имени Калмаша-пада: «Нищенство - скверна для кшатрия, ложь - скверна для брахмана, бахлики - скверна для всей земли, женщины мадров - скверна среди всех женщин!» Тонущего «ночного бродягу» извлек из воды некий царь, и на его вопросы тот вот что отвечал, послушай: «Скверна человечества - млеччхи, хуже млеччхов - плуты, хуже плутов - евнухи, и хуже евнухов - те, у которых царь сам совершает жертвоприношение. И какая бы скверна ни была у мадраков, царь которых сам исполняет жертвенный обряд, - та скверна будет твоей, если ты меня ие отпустишь!»

72-75 Этот ракшасский заговор исцеляет людей, одержимых ракшасом или пораженных сильным ядом. А в заключение идут такие слова: «Панчалы (хранят) суть Вед, потомки Куру блюдут свою дхарму, матсьи - правдивость, шурасены - жертвенный обряд; жители Юга - все рабы, жители Востока - вришалы, бахлики - воры, сураштры рождены от смешения варн. Неблагодарность, хищение чужого добра, питье хмельного, близость с женою наставника - нет такого беззакония, какое не было бы для них законом; стыд и позор араттакам, жителям Пятиречья! Панчалы - прежде всего, затем куру и наймиши, даже и матсьи - все знают дхарму; среди калингаков, ангов и магадхов есть старцы, живущие в соответствии с праведными дхармами».

76-82 В восточной стороне обитают боги во главе с Джатаведасом; на юге - питары, (эту сторону) охраняет вершитель праведных дел Яма. Западом правит могучий Варуна, дающий защиту асурам; севером правит вместе с брахманами благочестивый владыка Сома. Ракшасов и пишачей (хранит) Хима-ван, гухьяков - Гандхамадана; все миры и все живое (хранит) вечный Вишну Джанардана. Магадхи постигают суть по внешним приметам, косалы - бросив только взгляд, куру-панчалы - о полуслова, а шальвы - выслушав целиком все поучение. Горцы доходят до смысла с трудом, словно бы взбираясь на вершины своих гор. Всеведущи яваны, о царь, и еще более njuj - шуры (178). Млеччхи - в плену созданий своего воображения; иные народы (и вообще) не слыхали (разумного слова). Бахлики упрямы, а мадраки - хуже всех, и ты, о Шалья, будучи одним из них, не смеешь мне возражать! Зная это, храни молчание и не перечь мне, не то я убью тебя еще до того, как сражу Кешаву с Арджуной!«

Шалья сказал:

83-87 Оставлять на произвол судьбы немощных, продавать собственных жен и сыновей - все это в обычае у ангов, о Карна, над коими ты царь! Вспомни о тех собственных своих недостатках, которые поминал Бхишма, перечисляя колесничных и ве-ликоколесничных бойцов, и смири свою ярость, ие гневайся! Всюду, о Карна, есть и брахманы, и кшатрии, есть и вайшьи, и шудры, и добродетельные, преданные мужьям жены. Всюду в каждой стране есть также люди, любящие насмехаться над другими, причиняющие боль друг другу, люди, предающиеся плотским утехам. Всюду каждый горазд примечать недостатки других; своих же недостатков люди (часто) не видят, а видя - не смущаются.

Санджая сказал:

88 Ничего не ответил на это Карна, и Шалья повернулся лицом к врагам. Снова тут усмехнулся Радхея и снова, торопя, крикнул ему: «Поезжай!».

Такова в «Книге о Карне» великой «Махабхараты» тридцатая глава.