Govinda

Глава 24

Санджая сказал:

Ему, чей взор застилали слезы, жалостью столь одолеваемому, павшему духом, такое слово молвил Губитель Мадху.

Преславный Господь сказал:

Откуда нашло на тебя в затруднении это уныние, неподобающее благородным, отрешающее от неба, ведущее к бесславию, о Арджуна?

Не поддавайся слабости, о Партха, она тебя недостойна. Отринь жалкое малодушие и воспрянь, о каратель врагов!

Арджуна сказал:

Как буду я в битве слать стрелы в Бхишму и Дрону, о Губитель Мадху, в обоих, поклонения достойных, о истребитель врагов?

Уж лучше жить милостынею в этом мире, только не убивать старших, благородством великих. Убив же старших, пусть и корыстолюбивых, сам-то я кровью запятнанные буду вкушать здесь блага. И мы не знаем, что лучше для нас, — победить или чтобы нас победили. Те, кого убив, мы уже сами жить не захотим, стоят они пред нами, сыны Дхритараштры. Жалости грех сокрушает мой дух. Тебя вопрошаю — в замешательстве рассудок мой относительно долга! Что будет благом? Скажи мне решительно. Я — ученик твой, научи меня, к тебе прибегаю! Ибо я не вижу, что может прогнать мое горе, от которого цепенеют мои чувства, — даже если обрету на земле процветающее царство безраздельно или же власть над самими богами.

Санджая сказал:

Так сказав Хришикеше, о каратель врагов, — «Я не буду сражаться!» — сказал Гудакеша Говинде и умолк. Ему, о Бхарата, меж двух воинств в отчаянье впавшему, Хришикеша, как бы улыбаясь, молвил такое слове.

Преславный Господь сказал:

Ты горюешь о тех, о ком горевать не нужно, и [притом] ведешь мудрые речи, и а меж тем ни об умерших, ни об оставшихся в живых мудрецы не горюют. Не было никогда так, чтобы я не существовал, как и ты, и эти владыки народов, и после этого мы все существовать не перестанем. Как в этом теле воплощенного [минуют] детство, юность, старость, так Же [происходит] и обретение другого тела, — разумного это не смущает. Соприкосновения с предметами, о сын Кунти, дают [ощущения] холода и жара, приятного и неприятного. Они приходят и уходят, непостоянные, переноси их, о Бхарата!

Муж, коего они, о муж-бык, не совращают, одинаковый в страдании иудовольствии, разумный, достоин бессмертия.

От He-Сущего не возникает бытие, не возникает небытие от Сущего. Предел обоих зрим для провидящих истину. Знай, что неуничтожимо То, чем все это проникнуто. Никто не способен уничтожить это нетленное. Сказано, что конечны [только] эти тела вечного воплощенного, неуничтожимого и неизмеримого; потому — сражайся, о Бхарата! Кто думает о нем, что он убивает, и кто мыслит его убитым — оба те не ведают [истины]; он не убивает, и его не убивают. Не рождается он никогда и не умирает; не становясь, он и не становится впредь; нерожденный, постоянный, вечный, древний, не умерщвляется он, когда умерщвляется тело. Кто знает его как неуничтожимого, постоянного, нерожденного и нетленного, как и кого такой человек может, о Партха, обречь смерти и кого может убить?

Как, ветхие одежды сбросив, новые, лучшие человек надевает, так, покинув ветхие тела, другие, новые, обретает воплощенный.

Не сечет его оружие, не палит его пламя, и воды не вымачивают его, не иссушает ветер.

Неуязвим он, неопалим он, неувлажняем и неиссушаем. Постоянный, всепроникающий, стойкий, неколебимый, он — вечен.

Непроявленным, немыслимым, неизменяемым его называют. Поэтому, зная его таким, ты не должен печалиться.

И даже если ты думаешь, что он постоянно рождается или постоянно умирает, даже тогда, о мощнорукий, так о нем не должен ты печалиться. Ведь рожденному смерть определена, умершему определено рождение, поэтому о том, чего не избегнуть, не должен ты печалиться. Не проявлены существа в начале, проявлены в середине, о Бхарата, и опять не проявлены по кончине своей, о чем же тут сетовать? Чудом узрит его кто-то, чудом же молвит о нем другой, и чудом иной его услышит, но и услышав, никто не знает его.

Воплощенный неистребим будет всегда в теле каждого, о Бхарата, потому ни о каком существе не стоит тебе печалиться.

И уже ради соблюдения долга не должен ты колебаться. Нет для кшатрия высшего блага, чем праведная битва.

И счастливы те кшатрии, о Партха, коим выпадает на долю подобная битва, что отверзает для них врата небес. А если ты от этой праведной войны уклонишься, то, от своего долга и от славы отрекшись, грех навлечешь на себя. И накличет на тебя людская молва бесславие навсегда, а для уважаемого человека бесславие — хуже смерти. Великие воители подумают, что от боя ты уклонился из боязни; и ты падешь в глазах тех, кто высоко чтил тебя. Много непотребных речей произнесут твои недоброжелатели, способности твои порицая, — что может быть огорчительней этого? Либо, убитый, ты обретешь небо, либо, победив, будешь властвовать над землею; поэтому, на битву решившись, воспрянь, о сын Кунти! Равно приемля радость и страдание, обретение и нужду, победу и поражение, снарядись тогда на битву и так не навлечешь на себя греха. Эта мудрость поведана тебе в согласии с рассуждением, внемли же ей [теперь] в согласии с сопряжением. Мудрости этой причастный, о Партха, ты отринешь узы деяния. Не станет в том усилие тщетным, не обратится то вспять. Даже самая малая доля той праведности ограждает от великой опасности. Разум решимостью одушевлен и в том един, о радость куру. Разветвляется многообразно и завершенности не знает разум нерешительных. И цветистое поучение то, которое проповедуют немудрые, упоенные еловом Веды, о Партха, и утверждающие, что не дано иного, Поглощенные желанием, взыскующие неба,- к [новому] рождению ведет [оно] как к плоду деяний, [предписывающее] обрядности многообразие ради достижения наслаждений и владычества.

Для тех, чья мысль увлечена им, приверженных наслаждениям и владычеству, недостижима проникнутая решимостью мудрость в сосредоточении. Кругу трех нитей- качеств принадлежат Веды, отрешись от [тех] трех нитей в совокупности их, о Арджуна, и от двойственности, пребывай утвержденным в истовости, чуждый скопидомства, владеющий собою.

Сколько [нужды] в колодце посреди половодья, столько же смысла во всех Ведах для брахмана, знания взыскующего.

Только на деяние имеешь ты право, [но] никогда — на его плоды. Не ставь себе целью обретение плодов деяний, и да не будет у тебя склонности к бездействию.

Утвердившийся в сопряженности, твори деяния, отбросив привязанность, о Завоеватель богатств, равнодушный при успехе и неуспехе,- уравновешенностью зовется [это] сопряжение. Ведь намного ниже деяние, чем сопряжение мудрости, о Завоеватель богатств. Ищи убежища в мудрости. Жалки стремящиеся к плодам деяний. Сопряженный с мудростью отрешается здесь и от добрых, и от дурных деяний. Поэтому сопрягайся с сопряженностью, сопряжение- умение в деяниях. Ибо сопряженные с мудростью, отказавшись от плода, рожденного деянием, разумные, от уз рождений освободившиеся, идут в беспечальную обитель. Когда разум твой одолеет его, тот мрак заблуждения, тогда придешь ты к отрешению от того, что предстоит услышать и что услышано. Откровением смятенный , [лишь] когда утвердится разум твои стойко, в сосредоточении неколебимый, тогда ты сопряженности достигнешь.

Арджуна сказал:

 Как описать твердого в понимании, утвердившегося в сосредоточении, о Кешава? Как ведет речь твердый умом, как покоится, как движется? Преславный Господь сказал: Когда [человек] отрешается, о Партха, от всех желаний, таящихся в душе, собою внутри себя удовлетворенный, он зовется твердым в понимании. Чья душа невозмутима в невзгодах и не ведает вожделений в радостях, кого оставили страсти, страх и гнев, того почитают мудрым, умом утвердившимся.

 Кто лишен пристрастия к чему-либо, равно приемлющий и доброе, и недоброе, кто не испытывает ни радости, ни отвращения, понимание того утверждено.

 И когда он отвлекает совсем чувства свои от предметов чувствований, как [втягивает] свои члены черепаха, то понимание его утверждено.

 Предметы отвращаются от невкушающего воплощенного, только вкус [их] остается, но и вкус уходит от того, кто узрел Высшее.

 Даже у прилагающего усилия, о сын Кунти, у разумного человека чувства, совратители, увлекают насильно мысль.

 Все их укротив, да пребудет сопряженным, на мне сосредоточенный. В чьей власти чувства, у того понимание утверждено.

 У человека, чьи думы направлены на предметы, рождается привязанность к ним. О т привязанности возникает желание, от желания порождается гнев, От гнева происходит заблуждение, от заблуждения- нетвердость памяти, от потери памяти — гибель разума, от гибели разума он погибает [сам]. Обращающийся же к предметам с чувствами, отрешенными от страсти и ненависти, Себе подчиненными, владеющий собою, достигает душевной ясности. При душевной ясности оставляют его все страдания, с ясным же сознанием разум его утверждается вскоре. Для несопряженного нет разума, нет осознания для несопряженного, для не осознающего нет мира; а для неумиротворенного может ли быть счастье? И мысль, подчиняющаяся блуждающим чувствам, уносит его понимание, как ветер- корабль на водах. Потому- то, о мощнорукий, [лишь] у того понимание утверждено, у кого чувства отвлечены от предметов чувствований совершенно. В той ночи, которая мрак есть для всех живых существ, бодрствует укротивший страсти; [время], когда бодрствуют существа, — ночь для прозревающего [истину] мудреца. В ком все желания поглощаются, как изливаются воды в океан, невозмутимый, меж тем как они его наполняют, тот обретает мир [в душе], но не тот, кто желания свои лелеет.

Кто, отринув все желания, шествует [своим путем], неалчный, бескорыстный, несебялюбивый, тот муж восходит к миру.

Таково брахмическое состояние, о Партха. Не заблуждается тот, кто его достигнет. Даже если в миг кончины в нем пребудет, он придет к угасанию в Брахмане.