Govinda

Глава 28

Санджая сказал:

Тогда приверженцы сына Субалы, о великий царь, преисполнились ярости. Приготовившись отдать свои жизни в свирепой битве, они принялись сдерживать пандавов. Решившись помочь Сахадеве в его победе, Арджуна и Бхимасена, наделенный скрытой мощью и видом своим подобный разгневанной ядовитой змее, перехватили их. При помощи лука гандивы Дхананджая сделал тщетными намерения (тех воинов), с дротиками, мечами и пиками (в руках) жаждавших убить Сахадеву. Своими стрелами с серповидным острием Бибхатсу отсекал у стремительно подступавших воинов руки с зажатым в них оружием и головы, а также иссекал коней их. Стремительные в своем натиске, они, убитые, падали на землю бездыханными, сраженные Савьясачином, первейшим героем среди людей. Видя уничтожение своего войска, царь Дурьйодхана воспылал тогда гневом, о владыка! Собрав вместе уцелевшие остатки своих колесниц, все еще исчислявшихся сотнями, а также слонов, конницу и пехотинцев, о усмиритель врагов, сын Дхритараштры сказал всем (воинам) такие слова: «Сразитесь в битве со всеми пандавами и с их друзьями и союзниками, а также с царевичем Панчалийским и его войском и, быстро убив их, возвращайтесь назад!».

Восприняв с почтительностью его слова, те (воины), одержимые в битве, выступили снова в том сражении против партхов по повелению твоего сына. Однако (воинов) тех, представлявших уцелевшие остатки (войска кауравов), обрушивавшихся столь быстро на них в пылу свирепой битвы, пандавы осыпали своими стрелами, подобными ядовитым змеям. И то войско, о первейший из рода Бхараты, когда оно вступило в битву, в одну минуту было уничтожено теми благородными (воинами), ибо оно не смогло обрести себе защитника. Хотя оно и стояло твердо, снаряженное в доспехи, но из страха не могло оставаться долее.

И от коней (кауравов), мчавшихся туда и сюда, когда все было покрыто пылью, поднятой войском, нельзя было различить в том сражении главные и промежуточные страны света. Многие воины тогда, выйдя из боевого строя пандавов, убили в пылу битвы твоих воинов в одну минуту, о потомок Бхараты! Тогда то войско твое лишилось последних своих остатков, о потомок Бхараты! Одиннадцать акшаухини войск были собраны ради твоего сына, о потомок Бхараты! И все они, о владыка, уничтожены в битве пандавами и сринджаями. Среди тех тысяч благородных царей, (сражавшихся) на твоей стороне, только один Дурьйодхана, о царь, тяжело раненный, виден теперь (живым)!

Бросая взгляды во все стороны и видя землю опустевшей, сам лишенный всех своих воинов, видя в то же время пандавов преисполненными радости в том сражении из-за того, что достигли всех своих целей, и издающими громкие крики, Дурьйодхана, о великий царь, слыша также свист стрел и воинственные кличи тех благородных (героев), испытал сильное душевное расстройство. Лишенный своего войска и всех верховых и упряжных животных, он устремил свои помыслы к бегству (с поля битвы).

Дхритараштра сказал:

Когда войско мое уничтожено и лагерь наш опустошен без остатка, какова же была тогда боевая мощь, о сута, что оставалась еще у пандавов? Об этом расскажи мне, ибо я спрашиваю тебя. Ты искусен (в умении повествовать), о Санджая! (Скажи мне также), что сделал глупый Дурьйодхана, мой сын, тот владыка земли, единственный (уцелевший из всех), увидев такое уничтожение своего войска?

Санджая сказал:

Две тысячи колесниц и семь сотен слонов, пять тысяч всадников и сто сотен пехотинцев — это был, о царь, остаток огромного войска пандавов! Взяв на себя заботу о нем, Дхриштадьюмна расположился строем, (приготовившись) к битве. А между тем, о первейший из бхаратов, царь Дурьйодхана, наилучший из воинов, сражающихся на колесницах, совершенно одинокий, не увидел в том сражении никого из своих сторонников. (При виде же) врагов, громко кричащих, и также гибели своего войска он покинул своего убитого коня и бежал в страхе, обратившись лицом на восток.

Тот повелитель одиннадцати акшаухини войск, сын твой — Дурьйодхана, преисполненный скрытой мощи, взяв свою палицу, пешком отправился к озеру. Пройдя не очень далеко пешком, царь земной вспомнил тогда слова мудрого и справедливого Кшаттри: «Это, несомненно, предвидел еще раньше многомудрый Видура — это великое истребление кшатриев и нас самих в сражении!» — (подумал он). Размышляя так, царь с сердцем, палимым от горя при виде гибели своего войска, о царь, захотел погрузиться в озеро.

Пандавы же, о великий царь, предводительствуемые Дхриштадьюмной, ринулись, преисполненные гнева против (незначительных остатков) твоего войска. При помощи лука гандивы Дхананджая сделал напрасными намерения отрядов (кауравов), вооруженных дротиками, мечами и пиками и издававших громкие крики. Уничтожив своими острыми стрелами те (отряды), а также их союзников и родственников, Арджуна, стоя на своей колеснице, запряженной белыми конями, выглядел чрезвычайно красиво.

После того как был сокрушен сын Субалы вместе с конницей, колесницами и слонами, войско твое напоминало огромный лес, поваленный (ветром). В войске Дурьйодханы, исчислявшемся многими сотнями тысяч (воинов), не было видно тогда, о царь, другого оставшегося в живых могучего воина на колеснице, кроме храбрейшего сына Дроны, а также Критавармана и Крипы, сына Гаутамы, о царь, и владыки земного — сына твоего! Дхриштадьюмна, увидев меня, сказал, смеясь, Сатьяки: «Какая польза от того, что мы схватили его? Нет никакого смысла держать его живым». Услышав эти слова Дхриштадьюмны, внук Шини, могучий воин на колеснице, подняв свой острый меч, приготовился тогда убить меня.

 (В это самое время) Кришна-Двайпаяна, одаренный великой мудростью, подойдя к нему, сказал: «Пусть Санджая будет отпущен живым! Он не должен быть убит!» Услышав слова Двайпаяны, внук Шини сложил почтительно руки и затем, освободив меня, сказал мне: «Благополучие тебе, о Санджая! Можешь идти!». С его дозволения, сняв доспехи и сложив оружие, я. отправился вечером в город, сам будучи весь залитый кровью. Когда было пройдено около одной кроши, я увидел, о царь, Дурьйодхану, стоящего одиноко с палицей в руке, сильно израненного. Его глаза были полны слез, и он не мог видеть меня. Когда я стоял (перед ним) опечаленный, он, глядя на меня, тогда не признал меня. При виде его, стоящего одиноко на поле битвы и терзаемого печалью, я тоже, проникнутый скорбью, в течение короткого времени был не в состоянии говорить что-нибудь. Затем я рассказал ему обо всем: о моем пленении и избавлении живым в сражении благодаря милости Двайпаяны.

Поразмыслив с минуту и придя в чувство, он тогда вопросил меня относительно своих братьев и всех своих войск. Я видел все воочию и рассказал ему обо всем — о том, что все его братья убиты и что все войско его уничтожено. (И поведал я) царю, что осталось тогда в живых только три воина, сражающихся на колесницах, среди ратников его. Ибо так сказал мне во время моего отправления (из лагеря пандавов) Кришна-Двайпаяна.

Испуская протяжные вздохи и взирая на меня снова и снова, сын твой, коснувшись рукою моего плеча, промолвил: «Кроме тебя, о Санджая, нет здесь никого, кто здравствует среди (занятых) в сражении! Не вижу я другого (на своей стороне), тогда как у пандавов союзники здравствуют! Скажи, о Санджая, тому владыке, царю, наделенному оком мудрости: «Твой сын Дурьйодхана погрузился в озеро! Лишенный таких друзей, (что были у меня недавно), а также сыновей и братьев и еще когда царство его отнято пандавами, кто же, подобный мне, захочет жить? Расскажи обо всем этом (царю) и (поведай ему) о том, что я вызволился живым из той ужасной битвы, а также о том, что живой, хотя и сильно израненный, я покоюсь во чреве этих вод».

Сказав так, о великий государь, царь погрузился в то озеро. И чудодейственной силой иллюзии тот повелитель людей сделал недвижимыми воды (того озера, оставив для себя свободное место). После того как он погрузился в озеро, я, (оставшись) один, увидел (тех) троих воинов на колесницах (из нашего войска), вместе приближавшихся к тому месту со своими утомленными упряжными животными. Это были Крипа, сын Шарадвана, доблестный (Ашваттхаман), сын Дроны, наилучший из воинов, сражавшихся на колесницах, и Критаварман из рода Бходжа. Израненные стрелами, они вместе (явились туда). Все они, увидев меня, быстрее погнали своих коней и, подъехав ко мне, сказали: «Благодаря счастливой судьбе ты жив, о Санджая!» И все они затем спросили меня о сыне твоем, том повелителе людей: «Жив ли еще Дурьйодхана, царь наш, о Санджая?».

Я поведал им тогда, что царь в полном здравии. Я рассказал им также обо всем, что сказал мне Дурьйодхана. Я также показал им озеро, в которое погрузился повелитель людей.

Тогда Ашваттхаман, о царь, услышав те слова мои, бросил взгляд на то обширное озеро и начал горестно причитать: «Увы, какая жалость! Царь не знал, что мы еще живы! Ведь вместе с ним мы еще в состоянии сразиться с врагами!».

И, предавшись там горестным причитаниям в течение длительного времени, те могучие воины, лучшие из сражающихся на колесницах, умчались прочь при виде сыновей Панду на поле брани. Те трое воинов на колесницах, уцелевшие после поражения (наших войск), посадив меня на хорошо украшенную колесницу Крипы, проследовали в лагерь (кауравов). Как раз перед этим зашло солнце. Сторожевые отряды (лагеря), сильно перепуганные там, узнав о гибели твоих сыновей, все громко завопили. Тогда, о великий царь, престарелые люди, охранявшие (придворных) женщин, взяв с собою царских жен, поехали по направлению к городу. Громкие поднялись там вопли среди кричащих и рыдающих повсюду женщин, когда они услышали о гибели всего войска.

Те женщины, о царь, вопя поминутно, оглашали землю своими голосами, подобно морским орлицам. Они разрывали (свое тело) ногтями, били по голове руками и распускали свои волосы, поднимая громкий визг. Восклицая «Аи!» и «Ой!» и ударяя себя в грудь, они рыдали там, громко крича и испуская пронзительные вопли, о владыка народов! Тогда приближенные Дурьйодханы, сильно удрученные, с подступающими к горлу слезами, взяв с собою царских жен, отправились в город.

Привратники, вооруженные для устрашения палками, о владыка народов, причастные к охране женщин, взяв с собою белые кровати, застланные дорогими покрывалами, быстро уехали в город. И другие люди, взяв своих жен и взойдя на колесницы, запряженные мулами, (тоже) отправились в город. Тех женщин, которые прежде не могли быть доступны даже взору Солнца, тех, о великий царь, когда они направлялись в город, лицезрели теперь простые люди. Те женщины, о лучший из рода Бхараты, которые были одарены нежностью, теперь с поспешностью едут в город, потеряв убитыми своих близких и родственников.

Простые люди, вплоть до пастухов и овчаров, охваченные смятением и мучимые страхом перед Бхимасеной, убегали, направляясь в город. Даже у этих (людей) появился сильный, ужасный страх перед партхами. Взирая тогда друг на друга, они убегали по направлению к городу. В то время как происходило то (общее) бегство под влиянием ужаснейшего страха, Юютсу, от горя сбитый с толку, стал размышлять о (том, что нужно предпринять) в подходящее время: «Дурьйодхана побежден в бою пандавами, страшными в своей доблести! Он был повелителем одиннадцати (акшаухини) войск! Все его братья убиты! Погибли также все кауравы, бывшие под предводительством Бхишмы и Дроны! Один только я случайно уцелел благодаря вмешательству судьбы! Все, находившиеся повсюду в лагерях (кауравов), бежали прочь! Те из советников Дурьйодханы, которые остались еще живы, взяв с собою царских жен, бежали в город. Я думаю, что подходящее время уже наступило, дабы вместе с ними вступить (в город), о владыка, получив сперва дозволение у Юдхиштхиры, а также у Бхимасены!». И об этой своей цели тот могучерукий (царевич) поведал тем обоим (героям). Царь (Юдхиштхира), всегда испытывающий сострадание, остался весьма доволен им. Обняв того сына от женщины-вайшьи, могучерукий (Пандава) охотно отпустил его.

Тогда он, взойдя на колесницу, стремительно погнал своих коней и даже не обратил необходимого внимания на царских жен, удаляющихся в город. Солнце уже садилось. Вместе с теми (женами) (Юютсу), с подступающими к горлу слезами и с глазами, полными слез, быстро въехал в Хастинапур. Он увидел затем многомудрого Видуру, (сидящего) с глазами, полными слез. Тот вышел от царя (Дхритараштры) с сердцем, измученным скорбью. Твердый в правде Видура сказал ему, стоявшему перед ним с почтительным поклоном: «В то время как наступила эта всеобщая гибель кауравов, ты, благодаря счастливой судьбе, о сын мой, здравствуешь! Почему все же ты прибыл сюда без сопровождения царя (Дурьйодханы)? О причине всего этого подробно мне поведай!».

Юютсу сказал:

После того как был убит Шакуни, о отец мой, вместе со своими родственниками, сыновьями и друзьями, царь Дурьйодхана с уцелевшей частью своей свиты, покинув своего коня, бежал в страхе в восточном направлении. Когда царь убежал прочь, все люди из лагеря (кауравов), охваченные смятением от страха, бросились бежать по направлению к городу. Тогда надзиратели за царским двором, посадив жен царя и всех (жен) его братьев на повозки и телеги, бежали прочь в страхе.

И вот я, получив дозволение у царя (Юдхиштхиры) и Кешавы, примчался в Хастинапур, дабы избежать укора людей!» Услышав эти слова, сказанные сыном от женщины-вайшьи, Видура с душой неизмеримой, знаток всех установлений, разумея, что было подходящим в тот час, одобрил Юютсу велеречивого.(Он сказал):

«Все это (содеяно) тобою в подходящее время из-за гибели всего рода Бхараты. Сегодня ты отдохнешь здесь, а завтра ты можешь вернуться к Юдхиштхире!» Сказав такие слова, Видура, знаток всех установлений, получив дозволение Юютсу, вошел в обиталище царя. А что же до Юютсу, то он провел ту ночь в своем собственном доме.

Так гласит глава двадцать восьмая в Шальяпарве великой Махабхараты.

КОНЕЦ СКАЗАНИЯ О ПОГРУЖЕНИИ В ОЗЕРО