Govinda

ГЛАВА 261

Юдхиштхира сказал:

Утонченно указан святыми признак дхармы, заключенный в слове Брамы; но есть у меня некоторые соображения, об этих доводах я сказать хотел бы. Разрешены тобой главные вопросы моего сердца; кое-что всё же выскажу, раджа, но не ради спора. Эти (сути нас) оживляют, низвергают, возносят; нельзя познать дхарму в таком обобщенье: одна дхарма (долг) при благих обстоятельствах, при плохих — другая; как возможно все случаи полностью предвидеть? Поведение благих считается признаком благонравия, законом, но раз нет (точного) признака благонравия, то как отличают благое от неблагого? Из того, как беззаконно поступает дурной (человек), виден образ (закона). Образ же беззакония виден из поведенья благого. Далее: указания знатоков шастр — мерило (закона), но слова Вед уносит (время) соответственно югам — так мы слыхали. Иной закон в крита-югу, иной в трета-, двапара-югу, иной закон в кали-югу установлен сообразно силам. Предание — словеса истины, таково об этом всеобщее мненье, и, согласно преданью, были счастливо распространены Веды повсюду. Если бы они были всеобщим мерилом, то можно было бы принять их здесь за (всеобщее) мерило; но если мерило нарушается немерилом, то как безусловность Шастр (возможна)? Если сильные, (но) злобные так или иначе нарушают подлежащие выполнению обязанности (дхармы), то и нерушимость (Закона) гибнет. Мы знаем нечто или не знаем, оно может быть доступно или недоступно Познанью, будь оно тоньше лезвия ножа или горы огромней. Закон (дхарма) появляется сначала, как (марево), город гандхарвов, а по рассмотрении (его) вещими снова в незримость уходит; как рытвина для водопоя коров или (оросительные) арыки (быстро) пересыхают, Бхарата, так, по преданию, истощается, становится невидимой вечная дхарма. Некоторые из-за вожделения, ради желания перемен другие, многие, хоть й неблагие, (безнаказанно) наслаждаются своим (дурным) поведеньем; или же они принимают закон как пустое разглагольствование благочестивых, называют их сумасбродами, издеваются над ними. Высокомерные люди отвращаются (от дхармы) и признают лишь государственные законы, итак, никаких общих для всех (правил) поведения не существует, один, (пользуясь законом), себя возносит, а другого вяжет, а тот при случае подобным же образом поступает. Что одного возносит, то унижает другого: в поведении всех общей направленности не видно. Некогда вещие воздвигли дхарму, она передавалась издревле, поэтому изначальным благонравием она утвердилась навеки.

Так в святой «Махабхарате», в книге «Умиротворение», в книге «Основа освобождения» гласит 260 глава – сказание о признаках Дхармы

ГЛАВА 262

Бхишма сказал:

Об этом тоже такую древнюю быль повествуют про беседу Туладхары с Джаджали о дхарме: некий брамин, отшельник, по имени Джаджали, пребывал в пуще, придя на взморье, там великий подвижник много лет совершал умерщвление плоти; носил рубище, шкуру лани, косы самообузданный постник, обмазывался грязью и морской пеной мудрый муни. Владыка земли! Однажды тот риши-певец, (телом) в воде пребывая. Могучий блуждал по мирам, (силой йоги) с быстротой мысли их обозревая. И, пребывая в воде, подумал тот муни, обозревая море до его пределов и землю с её рощами, лесами: «Нет мне подобного в мире среди подвижных и неподвижных! Кто б ещё мог, пребывая в воде, подобно мне, и в воздухе

парить одновременно?» Он говорил, находясь в воде, для ракшасов незримый. Тогда ему сказали упыри (пишачи): «Так говорить тебе негоже! (На что уж) добродетелен многославный купец из Варанаси Туладхара, но даже ему не подобает так говорить, как ты (говоришь), брамин превосходный!» Так молвили бхуты; великий подвижник Джаджали им ответил: «Как бы мне увидать того премудрого, преславного Туладхару!» Так риши молвил; подняв его из моря, ракшасы сказали: «иди, придерживаясь этой дороги, о, дваждырождённый!» Вот как указали духи Джаджали, и тогда он пошёл, ошеломлённый. В Варанасе, приблизясь к Туладхаре, он молвил…

Юдхиштхира сказал:

Отец, какое прежде совершал Джаджали трудновыполнимое дело, что им он достиг высшего совершенства? Это скажи мне, Прадед!

Бхишма сказал:

Ужасному, чрезвычайному подвигу он предавался; постоянно, утром и вечером, совершал омовения великий подвижник. Заботился об огне, также и об изучении Писания (тот) дваждырождённый. Зная правила для отшельника, Джаджали воссиял счастьем. В лесу пребывал подвижник, не пренебрегая долгом; в дожди лежал под небом, зимой входил в воду. Ветру и зною подвергался летом, но всё же не находил (нужного) обета; (выдерживал) разные трудные лежания, на земле валялся, затем, случалось, муни в дожди стоял под (открытым) небом, каждое мгновение из воздуха принимал на голову воду. Тогда сплетённые его косы намокали, владыка; от постоянного странствования по лесу, незапятнанный, он загрязнился. Временами совсем не ел и только воздухом питался великий подвижник; не озираясь, стоял столбом, не шевелясь нисколько. На его голове, пока он стоял, как столб, неподвижно, Бхарата, свила гнездо пара птиц — сорокопутов, раджа! Брахмариши терпеливо сносил ту пару, вьющую гнёздышко из стебельков травы там, в (его) косах. Пока не шевелился, стоя столбом, великий страстотерпец те счастливо отдыхали и счастливо там жили. Когда же прошло время дождей и наступила осень, доверчиво, по закону Владыки существ, опьяненная страстью пара пернатых, раджа, на (его) голове отложила яйца. Это понял тот могучий певец, заостряющий обеты, и, поняв, тот многосильный Джаджали не шевелился: выполнять дхарму он постоянно стремился — беззаконие было ему неугодно. Так проходил день за днём; на его голове те две птицы доверчиво тогда существовали и радовались, владыка! Затем, когда насижены были яйца, вылупились птенчики, (Бхарата), и там подрастали, но Джаджали не шевелился. Так он сберёг яйца четы сорокопутов, суровый в обетах, праведный, в себя погружённый, недвижный. Затем с течением времени (птенцы) оперились, и понял тот муни, что у сорокопутников отросли крылья. Когда усердный в обетах увидал, что они оперились, очень был доволен из мудрецов наилучший. Пока наблюдал он, как они вырастали, радовались (жизни), пара птиц с их выводком безбоязненно там проживала. Он видел: оперившись, то улетали, то вновь возвращались под вечер яйцерождённые, а певец Джаджали не шевелился. Временами улетали, но всегда вновь возвращались, пока не оставили их мать и отец, а Джаджали не шевелился. Днём улетали, вечером возвращались снова эти птички к нему для ночёвки, раджа! Иногда на пять дней улетали птицы, а на шестой возвращались, но Джаджали не шевелился. Очень много дней назад не прилетали птицы, так (постепенно) у них возрастали жизненные силы. Наконец, улетев, в течение месяца не возвращались птицы, тогда лишь Джаджали стал двигаться, раджа. После того, как они разлетелись, Джаджали самому себе изумлялся: «я достиг совершенства!» Так он раздумывал, и поднялась в нём гордыня. Убедясь, что птицы не возвращаются, преданный обетам, он восхищался собой и, восхищаясь, был очень собой доволен. Искупавшись в реке, пожирателя жертв он насытил, и восходящее Солнце почтил великий подвижник. Выпестовав на голове чатак, превосходный шептун Джаджали воскликнул в пространство: «Я выполнил дхарму!» Тогда раздался в поднебесье голос, Джаджали, его услышал «Джаджали, ты праведностью Туладхаре не равен! Многопознавший Туладхара живёт в Варанасе; но даже ему не подобает говорить так, как ты говоришь, дваждырождённый!» Попав под власть раздраженья, желая видеть Туладхару, раджа, Муни странствовал по земле, располагаясь на ночлег там, где (его) заставал вечер. В город Варанаси он прибыл через долгое время и увидал Туладхару, (там) продающего товары. Увидев приближающегося певца, живущий куплей-продажей, очень обрадованный встал и почтил его приветом.

Туладхара сказал:

(Еще), до твоего прихода, брамин, ты был мне известен, конечно; выслушай слово, что я скажу, лучший из дваждырождённых: придя на берег моря, ты совершал великое умерщвление плоти, но долго никак не мог достичь познания дхармы. Тогда, певец, усовершенствовавшись в подвиге, скоро Ты выпестовал птенчиков, на твоей голове рождённых. Затем, когда они оперились и стали порхать (на воле), ты вообразил, брамин, что пестование чатак и есть дхарма! (В ответ) на своё восклицание, брамин, ты обо мне услышал, и, попав во власть гнева, сюда ты прибыл, о, дваждырождённый! (Теперь) скажи, брамин превосходный, что тебе угодное могу исполнить?

Так в святой «Махабхарате», в книге «Умиротворение», в книге «Основа освобождения» гласит 262 глава – беседа Туладхары и Джаджали

ГЛАВА 263

Бхишма сказал:

Тогда на эти слова премудрого Туладхары ответил Джаджали, превосходнейший из шептунов, (такими) словами:

Джаджали сказал:

Сын купца, всякими притираниями, благовониями торгуя, лесными великанами, их корнями, зеленью, плодами, ты достиг конечного познания. Откуда оно к тебе явилось? Всё полностью мне, многомудрый, об этом поведай.

Бхишма сказал:

На эти слова преславного брамина (отвечал) купец Туладхара, знающий сущность и цель дхармы, поведал о сокровенной дхарме; он, насыщенный знанием, (молвил) столпнику Джаджали, раджа.

Туладхара сказал:

Джаджали, я знаю сокровенную, древнюю, вечную дхарму — благой, дружественный для всех существ (долг); его изначальным считают люди. Относиться к существам без кривды или по возможности с меньшей кривдой — такое поведение есть высочайший долг (дхарма),

Джаджали, ему следую в жизни. Из срезанных деревьев и соломы этот, кров (себе) я сделал. Красный лак, утонченные и крепкие благовония, дерево тунга, падмака, много различных, но не пьянящих соков, певец-риши, купив с чужих рук, (их) перепродаю безобманно. Кто всегда ко всем дружелюбен, кто рад всеобщему благу делом, мыслью, словом, Джаджали, тот знаток дхармы. Я никому не потворствую, ни с кем не враждую, не вожделею, не ненавижу; со всеми я одинаков, Джаджали, обет мой ПОСТИГНИ! (Стрелку) весов я для всех одинаково ставлю; чужие поступки я не хвалю, Джаджали, но и не порицаю. Как с поднебесья, Индра певцов, я на суетность мира взираю; таким, Джаджали, здесь меня знай: ко всему миру я одинаков, превосходный певец, к золоту, кому (земли), камню. Как слепой, глухой, слабоумный всегда при крайней (опасности) спокойны, так как боги закрыли двери их (чувств), так и я, хоть и зрячий, как старик, больной, истощённый, равнодушен к предметам (соблазна), так у меня к богатству и наслажденью отпало влеченье. Кто сам ничего не боится и ни у кого не вызывает страха, кто не желает, не ненавидит, тот достигает- Брахмо. Кто ни против одного существа не злоумышляет ни делом, ни словом, ни мыслью, тот достигает Брахмо. Не было, нет и не будет какого-либо иного долга (дхармы). Кто ни одному существу не внушает страха, тот (и сам) достигает безопасного места, а тот, перед кем трепещет мир, как перед пастью смерти, чья речь груба, кто мстит жестоко, тот (и сам) в большую беду, попадает. Древнее поведение старцев, с нашими внуками, сыновьями мы ставим себе в пример тех махатм, никому не вредивших. Утратилась древняя дхарма, затемнена пустосвятством, поэтому знатоки Вед, суровые подвижники, находятся в заблужденье; праведностью, Джаджали, мудрец достигает быстро (выполнения) дхармы. Вот как святые достигают самообуздания; (только) тогда (и) можно странствовать с неозабоченной мыслью. Как здесь по реке бревно уплывает случайно. И с другим каким-то бревном сталкивается случайно, и брёвна здесь наплывают одно на другое, трава и поленья, всякий валежник… Кто никогда, никаким образом существ не тревожит, тот и сам никаких существ не боится, муни. Тот же, встретясь с которым, все люди, как перед волком, трепещут, или как всё, живущее в воде, перед рёвом приближающегося к берегу (зверя). Вот то поведение, которого так или иначе нужно держаться. У кого есть друзья, богатство, тот причастен великой доле и превосходен; таких-то вещие в Писаньях восхваляют. Славя тех, кто мало тревожится сердцем, начитан, чья мысль совсем безмятежна. То, чего достигают мудрые умерщвлением плоти, жертвами, дарами, получает и обеспечивающий (существам) безопасность, он такой же плод вкушает. Кто обеспечивает существам безопасность, как дар за жертву (дакшину), тот, как бы совершая все виды жертвоприношений, получает (и сам) безопасность, как дар за жертву. Нет лучше долга (дхармы), чем существам неврежденье, тот, перед кем ни одно существо никогда не трепещет; достигает бесстрашия перед всеми существами, великий муни! А тот, перед кем трепещет мир, как перед змеёй, заползшей в жилище, ни в этом, ни в ином мире не достигает дхармы. Тот, для кого Атман всех существ стал собственным Атманом, целокупность существ прозревает; он следует бесследному Следу, с его пути сбиваются даже боги. Из даров дар безопасности всем существам именуют наивысшим даром, Джаджали, этому верь! Я говорю тебе правду. Кто был причастен великой доле, становится обездоленным снова; видя, что плохи его дела, от него отвращаются люди. Джаджали, не лишена обоснования дхарма, хотя весьма утонченной бывает. Дхарма провозглашалась здесь (на земле) ради настоящего и будущего мира. Разноречивый вследствие (своей) утонченности закон трудно познаваем, но внутренне восприняв иные нравы, его можно постигнуть. (Люди) оскопляют (быков), продевают (им) через нос верёвку, нагружают их тяжкой поклажей, вяжут и укрощают. Убив существа, лакомятся их плотью; разве такие не заслуживают порицанья? Люди людей обращают в рабов, угнетают, в узах, в неволе, побоями день и ночь заставляют работать, а ведь по себе знают, как тяжки побои, узы! В (существах), обладающих пятью органами, обитают все боги: Адитья (Солнце), Месяц, Ветер, Брама, Прана, Крату, Яма; уж если ими живыми торгуют, кто с ними мёртвыми станет считаться? Огонь — Овен, Варуна — бык, Солнце — конь, Земля-Вирадж — это корова, а телёнок — Сома; не преуспевает тот, кто ими торгует. Но что плохого, брамин, (в торговле) сезамовым и топлёным маслом, мёдом, лечебными корнями? В стране без оводов и мух счастливо скот плодится; но приходят люди, связывают (его) потомков, материнских любимцев, гонят в страну, где стаи оводов кишат, где очень грязно; иные томятся в тяжкой, мучительной, противозаконной упряжке. Даже плодоубийство не хуже таких поступков, так полагаю; считается, что землепашество свято, но и это — жестокое дело, землю и живущие в ней существа рог сохи повреждает. Джаджали, также о запряженных быках подумай! «Агхнья» (неубиваемая) называют корову, кто убить её посмеет? Великую неправедность совершает приносящий в жертву быка или корову, риши, отшельники-яти так укоряли Нахушу: «Корову, да ещё мать, ты убил и (воплощение) Праджапати — телёнка! Ты совершил преступленье, Нахуша, из-за тебя мы пострадаем! Сто одну хворость на все существа навлекли эти (жертвы)! Джаджали, причастные великой доле, риши при (всём) народе плодоубийцей назвали Нахушу и не вкушали от его жертвы хавио. Так изрекли те махатмы, прозревающие цель дхармы; Риши, отшельники-яти, умиротворённые подвигом, его укоряли: «Джаджали, подобные неблагие, жестокие нравы здесь (средь людей) тебе как благонравие преподали, лишь поэтому ты их не осуждаешь. Дхарму нужно рассматривать с (её) обоснованья, а не следовать слепо человеческим нравам. Заметь, Джаджали: и тот, кто стал бы меня убивать, и тот, кто хвалил бы, для меня одинаковы оба, ибо нет у меня приязни иль неприязни. Мудрые восхваляют такую дхарму, ибо она обоснована, и обоснованно её самообузданные соблюдают» закономерное поведение искушённые испытуют постоянно».

Так в святой «Махабхарате», в книге «Умиротворение», в книге «Основа освобождения» гласит 263 глава – беседа Туладхары и Джаджали

ГЛАВА 264

Джаджали сказал:

О, держащий весы, эта, выполняемая тобою дхарма препятствует развитию, существ и (достижению) врат неба. Пищу, которой ты живешь, землепашество производит. О, сын купца, ведь смертные живут скотоводством, корнями! Отсюда же происходит жертва; значит, ты, как отрицатели, болтаешь! Ведь этот мир не развивался б, если бы полностью от промыслов оторвался.

Туладхара сказал:

Я разъясню, Джаджали, моё поведение, оно не (такое, как) отрицателей, дваждырождённый! Ведь я не отрицаю жертвы, но весьма трудно найти (настоящего) знатока жертвы! Брамин, я почитаю жертву, (приносимую) людьми, постигшими (суть) жертвоприношенья. Свой способ жертвы покинув, брамины в кшатрийском способе жертвоприношения утвердились. Брамин, отрицателями приносимая жертва, жадными, стремящимися к богатству, лишь из-за незнания слова Вед кажется праведной, она нечестива (на деле). «Это следует дать, то следует дать», — так говорят (брамины) и такую жертву хвалят. Джаджали, подобное (требование) в безобразие и грабёж переходит! Но, хорошо выполненной жертвой хавис удовлетворяются боги; в преклонении, (равноценном) остаткам жертвы хавис, в (равноценном) кореньям изучении Закона должно состояться богопочитание, так Писание учит. Неправедные (всё же) порождают дурное потомство, соблюдая жертвы, обряды. От жадного рождается жадный, от равнодушного рождается равнодушный; каковы приносящие жертву и её совершающий жрец, таково и потомство. Существа возникают от жертвы, как от неба —незагрязненные воды. В огонь ввергается жертва, брамин, и восходит к солнцу. От солнца рождается дождь, от дождя — пища, отсюда—потомство, так твёрдо стоящие (в законе) предки всё желанное получали. Невспаханная земля по молитве (всё) взращивала и к зрелости приводила: но те, древние, ни для жертвователя, ни для себя никакого плода не ожидали, а те, что, ожидая плодов, совершали разные жертвы, рождаются нечестивцами, жадными, привязанными к богатствам; те, нечестиво поступающие люди, пойдут к злодеям, которые за отсутствием мерила неблагое себе избирают мерилом. Брамин, здесь (на земле) злободушный всегда несовершенен в познаньи, «устав есть (только) устав» — дваждырождённый такого знания не боится. Он, как брамин, (ещё) в миру остается, но не выполняет уставы. Впрочем, неблагому делу (в Ведах) провозглашается «победа» — так мы слыхали. Убиению всевозможных существ (для жертвы) и стремлению к плодам дела. Жертвоприношение правдой, жертвоприношение самообузданием насыщает тех, кто отказался от жадности к богатству. На (огне) деятельности (приносят жертву) все отрешённые люди, подавившие самость, вполне устойчивы знающие поле, познающие поле (дживу) и сущность (приносимой им) жертвы: они изучают (возвещенное) Ведами Брахмо и других радуют (этим ученьем). Вся полнота божественности есть Брахмо, покоится в Брахмо. Насыщением насыщаемого, Джаджали, они богов удовлетворяют. Как насыщенный всеми лакомствами уже не наслаждается ими, так насыщенный познанием всегда счастьем и прочим насыщен. Носители дхармы счастливы дхармой и полностью разрешили сомненья. «Воистину, нам принадлежит Высшее», — так считает мудрый. Иные, осуществляя знание, наивысшим считают знание и к Запредельному стремятся. К Святейшему, освещающему, объединяющему рождённых от чистого (корня); Вошедшие туда не потрясаются, не колеблются, не тоскуют. Ясные уже здесь достигают той обители Брахмо; Небес они не желают, великолепные богатства не приносят в жертву. Следуя по стопам праведных, они кровавых жертв не приносят. Им ведомы великаны леса (деревья), травы, плоды, корни. Жадных жрецов, действующих ради плодов, к жертвоприношению они не допускают, но, преследуя присущие им цели, совершают жертвоприношения (истинные) брамины, вполне утвердясь в деятельности, объединения существ желая. Поэтому тех жрецов, осквернённых людей, (лишь) жадные допускают к жертве, исполнением долга (люди) приводят своё потомство на небо. Джаджали, такова моя мысль, я следую ей -всегда неуклонно. В зависимости от того, что здесь приносят в жертву туры-брамины, они направляются по следу пути богов, великий муни! Иные подлежат возвращенью сюда, для мудрых же нет возвращенья. Джаджали, как бы дорогой богов идут и те, и другие. (Для них) быки запрягаются сами собой и везут (их), (для них) доятся сами коровы по совершенному желанию сердца; к жертвенным столбам коровы сами подходят, сама собой совершается жертва, принимается плата (дакшина). Кто себя так подготовит, тот может брать корову. Итак, брамин, надлежит подобным людям растения приносить в жертву, предварительно отрекшись (от мира). Я расскажу тебе об этом. Кто от мечтаний свободен, от начинаний, от преклонений и восхвалений, кто не гибнет с гибелью (своих) дел, того боги признают брамином, не изучая Вед, не принося жертв, не одаряя браминов, каким путём, Джаджали, идёт предавшийся желанному образу жизни? Он веди становится божеством, раз он сам принимает жертву.

Джаджали сказал:

От мудрецов мы не слыхали об этой правде, о ней, сын купца, я тебя вопрошаю, (понять) её трудно. Не обсуждали её древнейшие риши, а последующие не утверждали. Если по своей воле скот принимает участие в праздничной жертве, то какими же делами, купец, можно достигнуть счастья? О, многопознавший, дай мне услышать об этом, я полностью тебе доверяю.

Туладхара сказал:

Жертвоприношение или не жертвоприношение это празднество, но коровам оно не нужно; топлёное масло, молоко, простоквашу можно целиком, без остатка приносить в жертву, шерсть, рога, копыта коровы приносятся при торжественной жертве, таким образом (жертвователь) как бы являет и заменяет супругу. Угождающий божеству (жертвователь) как за (действительное) жертвоприношение получает (награду). Все животные годны для принесения в жертву, все реки — Сарасвати, все горы святы; Джаджали, Атман — (святая) криница; иной страны не будь гостем. Кто эти подробно указанные обязанности здесь выполняет и до первоосновы исследует дхарму, Джаджали, тот прекрасных миров достигает.

Бхишма сказал:

Эти подробно (изложенные) обязанности Туладхара восхваляет; хорошо обоснованные, они всегда соблюдаются благими.

Так в святой «Махабхарате», в книге «Умиротворение», в книге «Основа освобождения» гласит 264 глава – беседа Туладхары и Джаджали